ЦИФРОВОЕ СЛАБОУМИЕ: ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ
( Л.Стрельникова, журнал «Химия и жизнь», 2014, №12)
Статья чрезвычайно актуальная, особенно для тех, кто («по жизни» или профессионально) имеет дело с детьми - большими и маленькими. У нас в вузе это «поколение википедиков» обозначилось пару лет назад, школьные учителя схватились за голову еще раньше.
Суть одна - хроническая необучаемость, отсутсвие аналитического мышления, память на уровне «оперативки» и т.п. Да и для нас самих, у кого мозг вроде как «давно и прочно» сформирован - тоже есть немало интересного.
Цифровое слабоумие — это не шутка, а диагноз. Термин «digital dementia» пришел из Южной Кореи, раньше всех ставшей на путь оцифровывания страны.
В 2007 году специалисты стали отмечать, что все больше подростков, представителей цифрового поколения, страдают потерей памяти, расстройством внимания, когнитивными нарушениями, подавленностью и депрессией, низким уровнем самоконтроля. Исследование показало, что в мозгу этих пациентов наблюдаются изменения, схожие с теми, что появляются после черепно-мозговой травмы или на ранней стадии деменции — слабоумия, которое обычно развивается в старческом возрасте.
ВРЕМЯ. МОЗГ И ПЛАСТИЧНОСТЬ
Главный фактор во всей этой истории — время. Страшно представить, что семилетний ребенок в Европе провел у экранов больше года (по 24 часа в сутки), а 18-летний европеец — больше четырех лет! Это время — украденное у жизни, поскольку оно использовано впустую. Оно не потрачено на разговоры с родителями, на чтение книг и музыку, на спорт и «казаки-разбойники» — ни на что из того, чего требует формирующийся мозг ребенка.
Вы скажете, время теперь другое, поэтому дети другие и мозги у них иные. Да, время другое, а вот мозг тот же, что и тысячу лет назад, — 100 миллиардов нейронов, каждый из которых связан с десятью тысячами себе подобных. Эти 2% нашего тела (по массе) по-прежнему потребляют более 20% энергии. И пока нам в голову вместо мозга не вставили чипы, мы носим в себе 1,3—1,4 килограмма серого и белого вещества, по форме похожего на ядро грецкого ореха. Именно этот совершенный орган, в котором хранятся память о всех событиях нашей жизни, наши умения и наш талант, и определяет суть неповторимой личности.
Никакие цифровые и клеточные технологии не могут изменить срок вынашивания человеческого плода — девять месяцев в норме. Точно так же и с мозгом: он должен созреть, вырасти в четыре раза, построить нейронные связи, укрепить синапсы, обзавестись «оболочкой для проводов», чтобы сигнал в мозгу проходил быстро и без потерь. Вся эта гигантская работа происходит до двадцатилетнего возраста. Это не значит, что дальше мозг не развивается. Но после 20—25 лет он делает это медленнее, более прецизионно, достраивая деталями тот фундамент, который был заложен к 20 годам.
В 1940-х годах физиолог Дональд Хэб взял несколько лабораторных крыс к себе домой и выпустил «на волю». Через несколько недель крыс, побывавших на свободе, исследовали с помощью традиционных тестов — проверили умение решать задачи в лабиринте. Все они показали превосходные результаты, сильно отличающиеся в лучшую сторону от результатов их собратьев, не покидавших лабораторных боксов.
С тех пор выполнено огромное количество экспериментов. И все они доказывают, что богатая окружающая среда, приглашающая к исследованию, позволяющая открыть что-то новое, — мощнейший фактор развития мозга.
Радиус активности современных детей, или количество пространства вокруг дома, в котором дети свободно исследуют окружающий мир, сократилось на 90%. Мир сжался почти до размеров экрана планшета. Теперь дети не гоняют по улицам и дворам, не лазают по деревьям, не пускают кораблики в прудах и лужах, не прыгают по камням, не бегают под дождем, не болтают друг с другом часами, а сидят, уткнувшись в смартфон или планшет, — «гуляют», отсиживая попу.
А ведь им надо тренировать и наращивать мышцы, знакомиться с рисками внешнего мира, учиться взаимодействовать со сверстниками и сопереживать им. «Удивительно, как быстро сформировался совершенно новый тип среды, где вкус, обоняние и осязание не стимулируются, где большую часть времени мы сидим у экранов, а не гуляем на свежем воздухе и не проводим время в разговорах лицом к лицу», — пишет Сьюзен Гринфилд.
Есть о чем волноваться. Чем больше внешних стимулов в детстве и отрочестве, тем активнее и быстрее формируется мозг.
Вот почему так важно, чтобы ребенок физически, а не виртуально исследовал мир: копался в земле в поисках червяков, вслушивался в незнакомые звуки, ломал предметы, чтобы понять, что внутри, разбирал и безуспешно собирал устройства, играл на музыкальных инструментах, бегал и плавал наперегонки, боялся, восхищался, удивлялся, озадачивался, находил выход из положения, принимал решения...
Именно это нужно растущему мозгу сегодня, как и тысячу лет назад. Ему нужна пища — опыт. Впрочем, не только пища. Нашему мозгу нужен сон, хотя он в это время совсем не спит, а активно работает. Весь опыт, приобретенный за день, мозг должен тщательно переработать в спокойной обстановке, когда ничто не отвлекает его, поскольку человек недвижим.
Вот почему утро вечера мудренее. Д.И.Менделеев действительно мог впервые увидеть во сне Периодическую таблицу, а Кекуле — формулу бензола. Решения часто приходят во сне, потому что мозг не дремлет.
Неспособность вылезти из Интернета и соцсетей, оторваться от компьютерных игр катастрофически сокращает время сна у подростков и приводит к его серьезным нарушениям. Какое уж тут развитие мозга и обучение, если с утра болит голова, одолевает усталость, хотя день еще только начинается, и никакие школьные занятия не идут впрок.
Но как сидение в Интернете и соцсетях может изменить мозг? Во-первых, однообразное времяпрепровождение резко ограничивает количество внешних стимулов, то есть пищи для мозга. Он не получает достаточного опыта, чтобы развить важнейшие участки, ответственные за сопереживание, самоконтроль, принятие решений и пр. То, что не работает, отмирает.
У человека, переставшего ходить, атрофируются мышцы ног. У человека, не тренирующего память каким бы то ни было запоминанием (а зачем? все в смартфоне и навигаторе!), неизбежно возникают проблемы с памятью. Мозг может не только развиваться, но и деградировать, его живые ткани могут атрофироваться. Пример тому — цифровое слабоумие.
Спросите любого учителя, и он вам скажет, что учить детей стало несоизмеримо труднее. Они плохо запоминают, не могут сконцентрировать внимание, быстро устают, стоит отвернуться — немедленно хватаются за смартфон. В такой ситуации трудно рассчитывать, что школа научит ребенка думать, потому что в его мозгу просто нет материала для думания.
Хотя многие оппоненты нашим героям будут возражать: все наоборот, дети теперь такие умные, они из Интернета нахватывают гораздо больше информации, чем мы в свое время. Только вот проку от этого ноль, поскольку информация не запоминается. Запоминание напрямую связано с глубиной переработки информации.
Манфред Шпитцер приводит показательный пример - тест на запоминание. Это несложное исследование может выполнить любой. Трем группам подростков предложили вот такой странный текст: бросать — МОЛОТОК — светится — глаз — ЖУРЧАТЬ — бе- жать — КРОВЬ — КАМЕНЬ — думать — АВТОМОБИЛЬ — клещ — ЛЮБИТЬ — облако — ПИТЬ — видеть — книга — ОГОНЬ — КОСТЬ — кушать — ТРАВА — море — катить — железо — ДЫШАТЬ.
Участников первой группы просили указать, какие слова написаны строчными буквами, а какие - прописными. Задание участникам второй группы было посложнее: указать, что из перечисленного — существительное, а что — глагол. Самое сложное досталось участникам третьей группы: им надо было отделить одушевленное от неодушевленного.
Через несколько дней всех тестируемых попросили припомнить слова из этого текста, с которыми они работали. В первой группе вспомнили 20% слов, во второй — 40%, в третьей — 70%! Понятно, что в третьей группе основательнее всего работали с информацией, здесь приходилось больше думать, потому она и запомнилась лучше. Именно этим занимаются на уроках в школе и при выполнении домашнего задания, именно это и формирует память.
Глубина же обработки информации, почерпнутой подростком, порхающим с сайта на сайт в Интернете, близка к нулю. Это скольжение по поверхности. Нынешние школьные и студенческие «рефераты» — лишнее тому подтверждение: представители поколения Copy and Paste просто копируют куски текста из Интернета, порой даже не прочитывая, и вставляют в итоговый документ. Работа сделана. В голове — пусто (именно так и есть, точнее не скажешь).
«Раньше тексты читали, сейчас их бегло просматривают. Раньше в тему вникали, сейчас скользят по поверхности», — справедливо подмечает Шпитцер.
Сказать, что дети стали умнее благодаря Интернету, нельзя. Нынешние одиннадцатилетние выполняют задания на уровне восьми- или девятилетних 30 лет назад. Вот одна из причин, которую отмечают исследователи: дети, особенно мальчики, играют больше в виртуальных мирах, чем на открытом воздухе, с инструментами и вещами...
Может быть, нынешние цифровые дети стали более креативными, как принято сейчас говорить? Похоже, что и это не так.
В 2010 году в Колледже Вильгельма и Марии в Виргинии (США) выполнили гигантское исследование — проанализировали результаты около 300 тысяч творческих испытаний (!), в которых участвовали американские дети в разные годы, начиная с 1970-го.
Их творческие способности оценивали с помощью тестов Торренса, простых и наглядных. Ребенку предлагают нарисованную геометрическую фигуру, например овал. Он должен сделать эту фигуру частью изображения, которое придумает и нарисует сам. Другой тест — ребенку предлагают набор картинок, на которых стоят разные загогулинки, обрывки каких-то фигур.
Задача ребенка — достроить эти обрывки, чтобы получить цельное изображение чего-то, любой его фантазии. И вот результат: начиная с 1990 года творческие способности американских детей пошли на убыль.
Они менее способны производить уникальные и необычные идеи, у них слабее чувства юмора, хуже работают воображение и образное мышление. Но может быть, все оправдывает многозадачность, которой так гордятся цифровые подростки? Может быть, она положительно влияет на умственную работоспособность?
Современный подросток делает домашнее задание и одновременно отправляет эсэмэски, разговаривает по телефону, проверяет электронную почту и краем глаза смотрит в YouTube. Но и здесь нечем себя порадовать. Во всяком случае, исследования в Стэнфордском университете говорят об обратном.
Среди студентов младших курсов исследователи отобрали две группы: многозадачников (по их собственным оценкам) и немногозадачников. Обеим группам показывали на экране в течение 100 миллисекунд три геометрические фигуры — два прямоугольника и знак плюс — и просили запомнить. Затем, через паузу в 900 миллисекунд, показали почти то же самое изображение, в котором одна из фигур чуть изменила положение. Испытуемому надо было лишь нажать кнопку «Да», если что-то изменилось в картинке, или «Нет», если картинка та же. Это было довольно просто, но с этим заданием многозадачники справлялись чуть хуже, чем немногозадачники.
Затем ситуацию усложнили — стали отвлекать внимание тестируемых, добавляя в рисунок лишние прямоугольники, но другого цвета — сначала два, потом четыре, потом шесть, но само задание оставалось тем же. И вот тут разница была заметной. Оказалось, что многозадачников сбивают с толку отвлекающие маневры, им труднее сосредоточиться на задаче, они чаще ошибаются.
СПАСЕНИЕ УТОПАЮЩИХ – ДЕЛО РУК…РОДИТЕЛЕЙ
Помешательство на цифровых технологиях, невозможность ни на минуту расстаться со смартфоном, планшетом или ноутбуком влекут за собой и множество других разрушительных последствий для детей и подростков.
Сидение в течение восьми часов в день только за экранами неизбежно влечет за собой ожирение, эпидемию которого среди детей мы наблюдаем, проблемы с опорно-двигательным аппаратом, различные невралгические расстройства. Психиатры отмечают, что все больше детей подвержено ментальным расстройствам, тяжелым депрессиям, не говоря уже о случаях тяжелой зависимости от Интернета. Чем больше времени подростки проводят в социальных сетях, тем сильнее они чувствуют себя одинокими.
Сотрудники Корнельского университета в исследованиях 2006—2008 годов показали, что приобщение детей к экранам с раннего детства служит триггером расстройств аутистического спектра. Социализация подростков, черпающих модели поведения в Интернете и соцсетях, терпит крах, способность к эмпатии стремительно снижается. Плюс немотивированная агрессия... Обо всем этом пишут и говорят наши герои, и не только они.
Производители гаджетов стараются не замечать эти исследования, и это понятно: цифровые технологии — гигантский бизнес, нацеленный на детей как на самую перспективную аудиторию. Какой родитель откажет своему любимому чаду в планшете? Это так модно, так современно, и ребенок так хочет его заполучить. Ведь ребенку надо дать все самое лучшее, он не должен быть «хуже других».
Но, как отмечает Арик Сигман, дети любят конфеты, однако это не повод кормить их конфетами на завтрак, обед и ужин. Так и любовь к планшетам — не повод повсеместно внедрять их в детских садах и школах. Всему свое время. Вот и председатель совета директоров Google Эрик Шмидт выражает беспокойство: «Я до сих пор считаю, что читать книгу — это лучший способ действительно узнать что-то. И я волнуюсь, что мы теряем это».
Не стоит бояться, что ваш ребенок упустит время и не освоит вовремя все эти гаджеты. Специалисты утверждают, что никаких специальных способностей для такого освоения человеку не требуется. Как сказал С.В.Медведев, директор Института мозга человека РАН, стучать по клавишам можно научить и обезьяну.
Цифровые устройства — это игрушки для взрослых, точнее, не игрушки, а инструмент, помогающий в работе. Нам, взрослым, все эти экраны не страшны. Хотя злоупотреблять ими тоже не стоит и лучше запоминать и искать дорогу без навигатора, чтобы тренировать свою память и способности к ориентированию в пространстве — отличное упражнение для мозга.
Лучшее, что вы можете сделать для своего ребенка, это не покупать ему планшет или смартфон, пока он не выучится как следует и не сформирует свой мозг, считает Манфред Шпитцер. А что же гуру цифровой индустрии? Разве они не беспокоятся о своих детях? Еще как беспокоятся и потому принимают соответствующие меры.
Шоком для многих стала статья в «Нью-Йорк таймс», в которой Ник Билтон приводит фрагмент своего интервью 2010 года со Стивом Джобсом:
«— Ваши дети, наверное, без ума от айпада? — Нет, они им не пользуются. Мы ограничиваем время, которое дети тратят дома на новые технологии».
Оказывается, Стив Джобс запрещал своим троим детям-подросткам использовать гаджеты по ночам и в выходные дни. Никто из детей не мог появиться на ужине со смартфоном в руках.
Крис Андерсон, главный редактор американского журнала «Wired», один из основателей 3DRobotics, ограничивает своих пятерых детей в использовании цифровых устройств. Правило Андерсона — никаких экранов и гаджетов в спальне!
«Я, как никто другой, вижу опасность в чрезмерном увлечении Интернетом. Я сам столкнулся с этой проблемой и не хочу, чтобы эти же проблемы были у моих детей».
Эван Уильямс, создатель сервисов Blogger и Twitter, разрешает двоим своим сыновьям использовать планшеты и смартфоны не дольше часа в день. А Алекс Константинопл, директор OutCast Agency, ограничивает использование планшетов и ПК в доме 30 минутами в день. Ограничение касается детей 10 и 13 лет. Младший пятилетний сын вообще не использует гаджеты.
Вот вам и ответ на вопрос «что делать?». Говорят, что сегодня в США, в семьях образованных людей, начала распространяться мода на запрет использования гаджетов детьми. Оно и правильно. Ничто не может заменить биологической коммуникации между людьми, живого общения родителей с детьми, учителей с учениками, сверстников со сверстниками.
Человек — существо биологическое и социальное. И тысячу раз правы родители, которые водят своих детей в кружки, читают им книжки на ночь, вместе обсуждают прочитанное, пр